Аттестационная страда вот-вот стартует — уже в пятницу, 23 мая, выпускники будут сдавать дисциплины по выбору: историю, литературу и химию. И пока кто-то сдает, кто-то неистово обсуждает (хает, если быть точным) единый государственный экзамен. Это стало уже своеобразной национальной забавой, практически традицией. Посмотрим же внимательнее на черта, которого так старательно малюют противники ЕГЭ. И заодно ответим моей коллеге на ее колонку!
Единый государственный экзамен — всего лишь форма итоговой аттестации. Но за время ее существования каких только собак на нее ни вешали, призывая чуть ли не к тотальной отмене. Такая прыть вызывает ряд вопросов. Например, нужно ли подвести итоги обучения в старшей школе? Нужно. Стоит ли для этого ввести общий по стране стандарт экзаменов, который бы опирался на школьные образовательные программы? Было бы неплохо. А что, если результаты этих экзаменов будут котироваться и для поступления в высшую школу? Здорово же! Более того, аналоги ЕГЭ существуют в мировой образовательной практике. Так, результаты единых выпускных экзаменов в Германии, как и у нас, ложатся в основу балла, необходимого для поступления в вузы. В США проводятся на выбор два негосударственных тестирования — на школьную успеваемость (SAT) и американское школьное тестирование (ACT). Подобие нашей итоговой аттестации есть в Англии, Франции, Китае, Южной Корее… Словом, те, кто шокирован необходимостью на финише школьной жизни выдержать какой-никакой экзамен, — люди исключительные и удивительные.
Кстати, свой финальный экзамен я сдавала в доегэшную эру; отлично помню русский — сочинение с двумя отметками. За первый экзамен получила «тройку» и «четверку». Удовлетворительная оценка — по литературной составляющей: экзаменатору-эксперту не понравилось, что, работая над текстом «Мастера и Маргариты», я не привлекла к анализу эпизод с тревожными желтыми цветами, а выбрала другие фрагменты. Просто не понравилось — и все, лови свою тройку, деточка. Эту оценку я оспорила; по литературе в аттестате у меня «пятерка». А вот «четверка» по грамотности оказалась заслуженной: неверно написала имя собственное, вместо «Вар-равван» — «Варрава». Собственно, так и поступала потом со своим «хорошо» на журфак. С этим же «хорошо» спустя годы стала учителем русского языка и литературы.
В каждый свой вуз — а я подавала документы в три — сдавала пачку вступительных экзаменов. И в каждом были свои требования, критерии, ожидания от абитуриента. В этой гонке тысячи вчерашних школьников проводили полтора-два летних месяца, с утра до ночи сдавая, сдавая, сдавая, сдавая. Некоторые умудрялись податься на четыре, а то и пять специальностей — как они выдерживали, до сих пор непонятно. В течение вступительных кампаний иногородние ребята жили впроголодь, на головах у своих сердобольных столичных родственников. Некоторым из тех, кому не посчастливилось поступить, не на что было уехать на малую родину, и они оставались работать официантами и курьерами. Все эти лирические отступления — для тех, кто забыл или не знал вовсе, что было до ЕГЭ. Так что обвинения в несправедливости и излишней стрессовой нагрузке можно снимать, как вы считаете?
А вот и еще одна распространенная претензия единого формата итоговой аттестации — мол, ЕГЭ отупляет детей, не учит думать, не проверяет умение мыслить нешаблонно и нестандартно. Позвольте, но экзамен и не призван кого-то чему-то учить! Экзамен — это инструмент контроля, причем контроля массового и стандартизированного. Проверяет ли он знания? Безусловно. Нешаблонные знания? Нет, да и задачи такой не стояло.
Повторю: экзамен намеренно стандартизируют, чтобы получить единый срез по общей школьной программе. Это, как говорят современные выпускники, база.
К слову, в вузах уже давным-давно существуют дополнительные внутренние испытания, которые позволяют посмотреть на абитуриентов в иной плоскости — такой, какой нужно конкретному университету. Получается, проверка знаний, приобретенных за 11 лет обучения, ложится на плечи стандартизированного ЕГЭ, а проверка специфических навыков и умений, если это необходимо, — за высшей школой. Здесь я не вижу никакой беды.
А вот то, что школы в истерическом припадке начинают готовить ребят к единому экзамену чуть ли не с первого класса — вот беда, товарищи.
Именно этот факт и «отупляет», если мы продолжим использовать это слово, учеников. Так с какой целью, спросите вы, это происходит? К чему натаскивание на алгоритмы, к чему зубрежка теории с минимальным выходом в практику — в тесты? Почему, в конце-то концов, не научить ребенка грамотно писать с помощью старых-добрых диктантов — а уж потом готовить к ЕГЭ? Из-за чего мы молимся на ЕГЭ и боимся его, как Страшного суда?
Все просто и одновременно сложно: и учителя, и родители, и дети отчаянно боятся не поступить, тогда как возможности сделать это сокращаются день ото дня — так же отчаянно. Девальвация высшего образования (оно якобы нужно всем, но давно не является реальной ценностью), осознанное сокращение бюджетных при росте целевых и платных мест, повышение проходных баллов до заоблачных высот, несоответствие школьной программы содержанию экзамена, подушевая тарификация труда учителя, карательные санкции за проваливших итоговую аттестацию — это реальность, в которой мы живем и за которую по какой-то причине несет ответственность бедный несчастный ЕГЭ. В гордом одиночестве.
Это понятно, ведь общий взгляд на систему невозможен, когда перед глазами социума нервическая картина: семьи в напряженной стойке, школьные учителя запуганы и запугивают, репетиторы дают по десять уроков в сутки, ученики пашут на заветные сто баллов, начиная с малолетства. Нас и наших детей преследуют навязчивые мысли о том, что экзамен решит твою судьбу, изменит жизнь, разделив ее на до и после, ощущение, что ничего нельзя исправить, и у тебя есть только один шанс, одна попытка, а дальше бесценное время твоей юности начнет утекать — в такой ситуации каждый начнет медленно сходить с ума.
Но — еще раз — виноват ли в этом сам экзамен? Может, мы перестанем лепить из него монстра, эдакое чудовище, к которому страшно подступиться? ЕГЭ — это инструмент. Требующий доработки как по форме, так и по содержанию, но совершенно точно нужный, важный и полезный. И точно не виноватый во всех косяках системы образования, которые на него каждый май вешают недовольные.
Интеллектуальная, физическая и психическая нагрузка всегда сопровождает рубежные моменты нашей жизни, а пора единых экзаменов — это этап, к которому мы должны готовить себя и своих детей. Готовить, транслируя им, что конца света в любом случае не предвидится — даже если кто-то недосчитается каких-то баллов. В конце концов, в реальной жизни выигрывают те, кто не склонен катастрофизировать происходящее и умеет стойко держать удар. Берегите свою психику, ребята, и — ни пуха ни пера!
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.