Что мы все к Коле Лукашенко привязались? Ну ходит ребенок в галстуке и с пистолетом, с кем не бывает. Ну наследник – а что бы вы хотели в официально признанном государстве-изгое? При этом сам Александр Лукашенко утверждает, что его дети «наелись президентством при отце». И ведь действительно – сколько можно занимать это кресло, уже дети не выдерживают…

Россия же у нас – демократия, причем, судя по последним веяниям, даже электронная демократия (наверное, имелись в виду ультрасовременные электронные демократизаторы). Но детей, претендующих на наследство своих отцов, притом, что отцы явно считают государственное своим, гораздо больше, чем в Белоруссии.

Впору называть политический строй, сложившийся в России, «наследственной государственной олигархией». Ну, хорошо, «наследственной демократией».

Последняя новость из этой области – сын оборонного вице-премьера Дмитрия Рогозина Алексей Рогозин стал исполнительным директором федерального казенного предприятия «Алексинский химический комбинат», которое производит порох. Что курирую, то и в руки наследнику отдаю. Логично. Хотя спички детям не игрушка. Но это лишь продолжение давно сложившейся традиции, призванной укрепить режим слипшихся до гомогенной массы власти и собственности, когда свою шкуру от государственной решительно невозможно отличить.

Недавно советником президента был назначен некто Антон Устинов, которого молва относит к племянникам Владимира Устинова, полпреда в ЮФО и бывшего генпрокурора, до которого когда-то не мог дозвониться Путин. Антон Устинов работал в секретариате Игоря Сечина, а дочь Сечина замужем за сыном Устинова.

Рабочие династии. Династические браки. Это такая родственная матрешка, посильнее «Дома, который построил Джек» Маршака…

Или вот Борис Ковальчук, сын Юрия Ковальчука, из банка «Россия» и кузницы кадров – кооператива «Озера». Тех самых кадров, которые сковали «озерную демократию», она же «наследственная». Он возглавлял департамент нацпроектов аппарата правительства. Сейчас председатель правления «Интер РАО ЕЭС». А кто у нас ТЭК курировал? Правильно, Сечин.

А вот совсем свежая новость: сын директора ФСО генерала Евгения Мурова Андрей Муров, руководивший самолетиками в Пулково, переброшен на ответственный участок – стал главой холдинга МРСК, который скоро сольют с ФСК, Федеральной сетевой компанией, в одну корпорацию-монстр, управляющую всеми электросетями страны.

То есть соответствующий клан опутывает своими сетями, трубопроводами и банковскими проводками всю Россию. Странно, очень странно, что Евгений Муров не передал по наследству своему сыну Федеральную службу охраны.

Но, видать, электрификация всей страны дело не менее важное, чем перекрытие улиц Москвы до состояния Пхеньяна.

Андрей Патрушев, сын Николая Патрушева, секретаря Совета безопасности РФ, недавно назначен первым замгендиректора «Вьетсовпьетро» (раньше это называлось буквально так: «Братская солидарность с героическим вьетнамским народом»). Еще один сын главы Совбеза Дмитрий – председатель правления Россельхозбанка. Сын Сергея Иванова – тоже Сергей Иванов – председатель правления «Согаза» (а один из его замов носит редкую фамилию Путин).

Экономика госкапитализма – это экономика отсутствия фантазии: детей определяют или в госбанки, или в крупные тэковские компании. В основном в государственном или окологосударственном секторе.

Взять, к примеру, ВТБ. Денис Бортников, сын главы ФСБ Александра Бортникова, член правления ВТБ. Кстати, вышеупомянутый Дмитрий Патрушев тоже служил в ВТБ – старшим вице-президентом, а Патрушев-старший, как и Бортников-старший, ранее трудился главой ФСБ.

Зампредом другого госбанка – ВЭБа – недавно назначен еще один сын Сергея Иванова Александр Иванов. До этого зампредом ВЭБа работал сын главы СВР и бывшего премьера Михаила Фрадкова Петр Фрадков – до тех пор пока его не назначили руководителем Агентства по страхованию экспортных кредитов и инвестиций, что предполагает членство в правлении того же ВЭБа.

Хватит? Или еще продолжить?

По числу персонажей и запутанности родственных связей перед этой паутиной «наследственной демократии» меркнут «Домби и сын» Чарльза Диккенса, «Семья Тибо» Роже Мартена дю Гара и прочие семейные саги о Форсайтах и инсайдах, а Томас Манн на этом фоне нервно курит в коридоре одной из госкорпораций со своими «Будденброками».

Будь у семейства Будденброков такие родственные связи, как у корпорации «Иванов — Устинов — Сечин — Патрушев — Бортников — Фрадков — Муров — Рогозин и сыновья», оно бы никогда не обанкротилось.

Государство – это мы, говорят они. И добавляют: и еще наши дети. Эти дети, конечно, все «молодые и талантливые предприниматели» (копирайт – Ю. М. Лужков). И все, конечно, много работают – по примеру главного раба на галерах. Но почему-то самые талантливые дети оказываются именно у чекистов и разведчиков. И трудятся они почему-то на тех местах, где власть означает собственность, а собственность означает власть. И им не расплестись никогда. Такая приватизация государства несколькими семьями – не новость в истории диктатур и плутократий, в основном тропических, субтропических и сырьевых. Но

на широте Москвы столь масштабная концентрация власти, денег и непотизма, пожалуй, беспрецедентна.

И она лучше любых обличений путинского режима квалифицирует характер нынешней власти, далеко обошедшей по своему цинизму брежневские времена.