Цивилизация
Зумеры нынче вроде лысых кошек или леопардовых лосин. Одних они бесят или смешат, а другие считают, что в мире нет и не было ничего прекраснее. Первые видят в новом поколении эволюционный тупик, вторые — надежду на возрождение человечества, предзнаменование небывалого социального прогресса. Интересный, конечно, феномен. Впрочем, с каким поколением было иначе?
Чего мы только про это племя младое, незнакомое не наслушались. Что с ними, например, невозможно работать: ничего не умеют и не хотят учиться, никакой дисциплины, могут уйти из офиса без предупреждения и больше никогда не вернуться. И что это самые свободные люди: не терпят начальников-самодуров и токсичных коллег, не перерабатывают, не гробятся за идею. Судьба двадцатилетних очень тревожит разных ученых: и память-то у них исключительно внешняя — без смартфона они как без рук, и IQ у них в среднем ниже — за них думают нейросети. А другие восхищаются их многозадачностью и креативностью. Экономисты тоже не могут определиться: то ли зумеры — идеальные потребители, щедрые и некритичные, то ли новые аскеты, которым не нужны ни семья, ни дети, ни, соответственно, всякая там собственность и множество услуг. В общем, консенсуса нет.
Взять хоть свежие исследования. Недавно компания IFORS Research поинтересовалась мнением россиян о зумерах. И граждане разбрюзжались. 56% респондентов упрекнули молодежь в том, что она не умеет распоряжаться деньгами, жить по средствам; 51% считает недостатком двадцатилетних отсутствие у них навыков работы руками; 47% видят проблему в том, что зумеры ужасно недисциплинированные; а 45% раздражает, что они не способны ничего планировать вдолгую. А чуть ранее свои измерения провели специалисты РТУ МИРЭА. Они узнали, как оценивают зумеров работодатели. Так вот, 73% отметили высокую обучаемость молодых сотрудников, 62% считают, что они быстрее адаптируются к новым условиям, и 42% нравится в зумерах способность к мультизадачности.
Исследований этих, посвященных молодежи, десятки, может быть, уже сотни. И чего только из них не следует. Если верить одним, то выходит, что зумеры осознаннее, что бы это ни значило, ответственнее подходят к вопросам здоровья, спокойнее, потому что у них work-life balance и терапия, свободнее. Если верить другим, то получается, что зумеры самовлюбленные, наглые, в то же время очень несчастные, одинокие и беспомощные. Так какие они?
Разные! Сочетающие в себе и одно, и другое, и третье. И если молодых не демонизировать, равно как и не идеализировать, то можно увидеть, что противоречия-то никакого и нет — все органично. Зумеры свободнее? Да просто беспечнее. Им еще нечего терять, они не связаны по рукам и ногам ипотеками, брачными обязательствами, страхом за детей — чего бы им не менять работу легко? Они не умеют управляться с деньгами? А кто умел в 25? Этот опыт и приходит лишь с возрастом. Они мало что могут делать руками? И даже — о ужас! — квартиры снимают без кухонь, потому что не собираются готовить, пользуются доставкой? Наши предки могут обвинить нас в том же самом. Мы не рубим дрова, не стираем в проруби, нам не надо ощипывать куриц, я уж не говорю о том, что предшествует этому ощипыванию. От достижений прогресса никто в здравом уме не отказывается.
Зумеры, смешные такие, заново изобретают «осознанное потребление»: секонд-хенды и фудшеринг? Так нет особо выбора, когда еще ничего не заработал. Мы тоже такое практиковали в своей нищей юности. И тоже объясняли, что это мы за экологию переживаем. Они не хотят работать? А что, много кто по-настоящему хочет? Они истерят, рыдают на камеру, потому что жить трудно и страшно? Ничего! Поплачут и перестанут. Мы тоже не только веселись, как бы память ретроспективно нас ни обманывала. Молодости вообще нравится страдать. Вот и пусть свое отстрадает.
Выходит: нечем восхищаться, но нечего и страшиться. Хорошее должно пройти проверку временем, а плохое, если не доказан реальный вред, — часто всего лишь результат субъективных интерпретаций. Но почему тогда мы, взрослые люди, глядя на молодых, злимся, боимся или, наоборот, преисполняемся какими совершенно немыслимыми надеждами? Потому что в этот момент мы думаем о себе.
Кто-то думает: у нас не вышло, так может, они все исправят — вот какие они смелые, дерзкие. Ох уж этот вечный самообман, самоутешение! Инфантилизм, конечно, перекладывание ответственности. А кто-то, наоборот, беспокоится: эти молодые такие нежные, хрупкие, бестолковые, они сами себя не вывозят, как бы не пришлось их тащить? Плюнуть бы, конечно. Но что, если это наши дети? Вот в чем засада. Как их бросить? Но и тянуть на себе, поощрять безответственность — как?
Это очень понятная история. Но тогда возникает закономерный вопрос: а у кого, собственно, проблемы. Точно у них? А может, все же у нас? Не двадцатилетние не могут сепарироваться, а пятидесятилетние — отпустить. Не зумеры не оправдывают ожиданий, а у сорокалетних с ожиданиями что-то не то. Не молодые коллеги слишком легкомысленны, а опытные почему-то не могут отказаться вкалывать за себя и за того парня. А что, если просто оставить молодежь в покое, не взваливать их ношу на свой горб? Их-то жизнь научит, они вырулят, а нам второй жизни никто не даст.
Пройдут какие-то 15–20 лет, и эти непонятные зумеры станут такими же, как и мы: серьезными, предсказуемыми, скучными. Им надоест в конце концов быть фриками-одиночками, воробушками-социофобушками, корзиночками и снежинками — их суждения станут взвешеннее, консервативнее. Они устанут порхать по жизни, менять адреса, работу, профессии — остепенятся, отяжелеют. Они обзаведутся семьями (да, не все, контекст жизни действительно меняется, семья становится роскошью, привилегией), имуществом, долгами — и станут уязвимее, осторожнее. Это все, в сущности, самая обыкновенная история. Это все давно описал Гончаров.
Классик, впрочем, смотрел на проблему критически, если не сказать трагически. В жизни, к счастью, не все так печально, как в русских романах. Не все, взрослея, становятся циниками и мизантропами. Все разные, у всех свои дороги. Но взрослеет все-таки большинство.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.