Заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков сообщил, что не останется без ответа отказ США в выдаче виз ряду российских ученых, в том числе ректору Дипломатической академии МИД РФ Евгению Бажанову. Незадолго до этого казуса в Эстонию не пустили директора Института этнологии и антропологи РАН Валерия Тишкова. Возможно, и этот акт «не останется без ответа».

К гонке санкций, дополненной гонкой вооружений (см. приоритеты бюджета-2015), прибавилась гонка «академических отказов».

Гарвардский профессор Генри Розовский в своей замечательной классической книге «Университет. Инструкция по применению» рассказывал такой анекдот. Американец, француз и японец захвачены бандой террористов и ждут казни (когда в 1990 году писалась книга, никто и подумать не мог, что такой зачин анекдота может оказаться пугающе близким к действительности). Каждый узник по традиции получает право на реализацию последнего желания. Француз заказывает шикарный ужин из любимого парижского ресторана. Японец выражает желание прочитать лекцию о подлинном секрете успеха японского менеджмента. Американец просит, чтобы его пристрелили до того момента, как начнется лекция…

Получается, что примерно так и реагируют в «мире чистогана» на желание разнокачественных русских профессоров прочитать лекцию или поучаствовать в дискуссиях за пределами России. В не менее классическом, чем книга Розовского, университетском романе Дэвида Лоджа «Академический обмен» английский и американский профессора меняются не только рабочими местами в университетах, но в результате постелями и, соответственно, женами.

Нашей профессуре не светит по обмену даже эпизодическое мерцание на кафедрах, в лекционных залах и на дискуссионных площадках.

И это неправильно.

Потому что, даже если профессора позволяют себе неполиткорректные, возможно, неточные, пусть даже глупые высказывания в адрес, допустим, западных соседей, это вообще не повод прекращать академические обмены любого свойства. Да и любые обмены как таковые.

Что потерял американский народ от того, что в 1946 году его посетили Илья Эренбург и Константин Симонов? На это американский народ может возразить, что околомидовская профессура – это, увы, не Эренбург с Симоновым. Ну уж извините – других писателей у нас для вас нет. Не прекращать же из-за этого контакты, не прерывать же дискуссию.

Между прочим, когда начался Карибский кризис, в Соединенных Штатах он застал весьма представительную советскую делегацию, в которую входили академические деятели, генерал Николай Таленский, писатель Борис Полевой, журналист Юрий Жуков. Глава делегации академик-геофизик Евгений Федоров даже спросил американских коллег, готовы ли они, несмотря на нетривиальные события, продолжить конференцию, и получил утвердительный ответ. К русским отнеслись как к родным, равно как и они к своим американским хозяевам (в хорошем смысле) отнеслись точно так же – угроза ядерного удара сближает…

Свобода лучше, чем несвобода. Свободный спор лучше, чем несвободная перебранка на уровне федерального телевизора.

В России живут не только первое лицо и его cronies, работают не только госкорпорации. Еще есть другие люди и иные хозяйствующие субъекты, которые не брали Крым, не наживались на близости к источникам государственных денег. К ним в том числе относятся и ученые.

Отталкивать эту общественность от себя – значит еще сильнее сплачивать ее вокруг сегодняшней российской власти.

Ровно этого не понимают американские, эстонские и другие (гонка «академических запретов» только начинается) товарищи. Заметим мимоходом, что нужно все-таки различать профессиональный уровень отдельных ученых, и, например, Валерий Тишков, даже если удивляться его склонности к поддержке некоторых идеологем власти, все-таки серьезная величина в науке.

Но это полбеды. Затевая санкции и раскручивая их, исходят из той логики, что российская сторона должна уступать. Это абсолютное непонимание загадочной русской души и измерение ее тем самым общим аршином, которым ее все равно не измерить.

Чем больше давишь в России на верхних людей, тем сильнее они давят на нижних.

Получается, что санкции больнее всего ударяют по рядовому россиянину. А он в полном соответствии со стокгольмским синдромом начинает все прочнее сплачиваться вокруг царя-батюшки, родного Центрального комитета, администрации президента и т.п. (нужное подчеркнуть). Откуда 86% (да хоть 186!) за Путина? Вот и отсюда тоже!

Если вы забираете имущество Ротенберга за границей, то российское государство немедленно забирает деньги у налогоплательщиков, чтобы компенсировать ему потери. Если вы наезжаете на «Роснефть» — «Роснефть» идет в ФНБ со словами: «Дай полтора триллиона, а если нет, дай триллион, еще полтриллиона будешь должен».

Да, разумеется, это другая история. Но в результате санкции из понятия экономического и точечного превращаются в явление политическое и массовое. А массовые санкции не делают различий между правыми и виноватыми. Идет обмен ударами. Зажмурившись. В результате вырастает виртуальная стена покрепче Берлинской. А местные опричники ищут виноватых как раз в демократической интеллигенции и в целом в образованном классе.

Лучшей политикой Запада сейчас стало бы открытие всех и всяческих границ, отмена всех и всяческих виз, включая шенгенские, поощрение обменов, особенно академических, студенческих, аспирантских. Вам не дают интернационализировать образование на территории России, так давайте интернационализируем его вне территории России. Да, Россия занялась самоизоляцией, но зачем же поощрять ее в этом, загоняя в еще большую изоляцию?

Пошире открыв для россиян мир, можно получить свободную, дружелюбную, психически нормальную Россию. А власть, если хочет, пусть самоизолируется в своем кафкианском Замке с проблесковым маячком на башне вместо звезды и под охраной бородатых ряженых казаков.

Надо различать сегодняшнюю российскую власть, ее стационарных бандитов в Новороссии и собственно Россию. Ближний круг госкапиталистов и российский народ. Это разные вещи. Тогда, вероятно, яснее станет, против кого должны работать санкции и стоит ли прекращать дискуссии с российскими учеными.