На сайте используются cookies. Продолжая использовать сайт, вы принимаете условия
Ok
Подписывайтесь на Газету.Ru в Telegram Публикуем там только самое важное и интересное!
Новые комментарии +

Завод и смерть

В Центре фотографии братьев Люмьер открылась выставка «PROзавод»

В Центре фотографии им. братьев Люмьер открылась выставка «PROзавод» — производственный роман в картинках, который рассказывает о жизни, смерти и медленном разложении образа советского предприятия.

«PROзавод» начинается кадрами из фильмов «Стачка» Сергея Эйзенштейна и «Энтузиазм» Дзиги Вертова — бодрым героическим эпосом 1920–1930-х, а заканчивается видами развалин некогда легендарного завода ЗИЛ — их художник Святослав Пономарев снимал в 2013–2014 годах для спецпроекта «Руины будущего». Между ними оказались

завод-храм и его служители, охваченные эйфорией коллективного труда (Борис Игнатович и Аркадий Шайхет), завод — живой организм, который дышит на зрителя со снимков клубами пара и расползается по кадру кровеносной системой труб (Эммануил Евзерихин),

а также завод-абстракция — область, в которой индустриальный пейзаж становится декоративным орнаментом (Михаил Розанов).

Выставка в Центре фотографии им. братьев Люмьер выросла из идеи показать панораму советской индустриальной фотографии, а стала пухлой монографией, разобравшей образ завода на составляющие. Ее кураторы Наталья Пономарева и Екатерина Зуева исследуют идею труда во всей ее одномерности — не без обязательной ностальгии по сгинувшей вместе с СССР советской мечте.

Нить повествования тянется через агитплакаты 1920-х и страницы журнала «СССР на стройке» в стерильное пространство галереи. Производственный роман здесь открывают работы классиков советской фотографии Игнатовича и Шайхета, которые пели гимны заводской мощи. Орудия, костюмы, декорации будто выхвачены из какой-нибудь индустриальной утопии.

Игнатовича традиционно сводят к запечатленному им Зощенко, покупающему яблоки на рынке, авангардным экспериментам с ракурсом в духе Родченко и документацией армейского быта времен Второй мировой, а Шайхета — к нескольким обложкам для «Огонька». Между тем

их заводские кадры 1930-х отличает особая механическая телесность, которой лишены случайно затесавшиеся в кадр люди.

Все-таки классицизм не терпит вторжения частного человека. Только исполина вроде Никиты Изотова — шахтера, ставшего главным героем визуального очерка Марка Маркова-Гринберга «Уголь и розы»: каска надвинута на лоб, покрытый угольной пылью профиль напоминает мраморный профиль Цезаря.

Это пример образцовой советской античности, которая живет восхищением монструозными механизмами и пугающей нереальностью происходящего. В рамках такой прямодушной утопии

человек способен разве что дополнить собой машину — идеологический механизм, восставший против шаткого устройства мира.

Чувствовать эта человекообразная конструкция начнет только в 1960-е. Например, на снимках «оттепельных» классиков Владимира Лагранжа или Александра Абазы появится человек, который уже не будет придатком машины без социальных и прочих характеристик.

Финалом этой индустриальной истории становятся работы Дениса Тарасова и Александра Сорина. Они снимают сегодняшние руины, возникшие на месте брошенной социалистической стройки. Сорин запечатлел

Норильск, торчащий из его снимков, как город-призрак, и его обитателей, вынужденных ему служить.

Тарасов — гигантский Уралмашзавод в Екатеринбурге с проржавевшими пейзажами прямо на металлических шкафах (их сделал в 1989 году заводской художник-оформитель Геннадий Власов) — последняя попытка абстрагироваться от невзрачной индустриальной картинки. Так образ некогда глобальной мечты стал символом запустения.

Однако интерес выставка вызывает не столько своей подробностью, сколько вполне очевидными созвучиями. На фотографии Маркова-Гринберга, например, сталевар образца 1950-х — античная статуя, прекрасная и абстрактная, как купальщики на картинах Александра Родченко. Его взгляд транслирует абсолютную безапелляционность. Современный сталевар — уже на снимке Александра Петросяна — смотрит в камеру с укором. Так

преодолевается путь от скульптуры к герою, от абстракции — к личности, которая может существовать только на обломках так и не осуществившейся утопии.

Выставка в итоге складывается в развернутый рассказ о жизни, смерти и медленном разложении образа завода. Машины умирают вместе с империями, тучный организм которых они поддерживали, и оставляют после себя разве что постапокалиптические пейзажи.

Новости и материалы
Певцов призвал к «жесткой цензуре» ради появления мультфильмов с традиционными ценностями
Удар Израиля затронул 60 локаций на территории Ирана
Овечкина назвали самым узнаваемым спортсменом России
Анна Asti объяснила, почему не считает Киркорова певцом номер один
Две израильские авиалинии выводят самолеты из страны
Минобороны Ирана опубликовало необычный пост в соцсети Х после удара Израиля
Аэропорты Египта находятся в режиме повышенной готовности на фоне атаки Израиля на Иран
Начальник Генштаба ВС РФ вручил награды военным группировки «Запад»
В Подмосковье кульбит синего грузовика попал на видео
Операция Израиля против Ирана может продлиться несколько дней
Россиян в Египте призвали соблюдать осторожность из-за атаки Израиля на Иран
В Новосибирске врачи спасли ребенка, которому клещ заполз в ухо
Бородина о влиянии детей на вспыльчивость мужа: «Страшно!»
В Иране подтвердили гибель командующего КСИР после израильского удара
В Иркутске задержали блогершу, оскорблявшую участников СВО
Украинец согласовал условия контракта с «ПСЖ», где играет Сафонов
В КСИР отреагировали на удар Израиля по Ирану
Уфимка без штанов лежала на автобусной остановке, и это попало на фото
Все новости