«На 90% полет будет неудачным»: как погиб космонавт Комаров

55 лет назад при возвращении на Землю из-за отказа парашютной системы корабля «Союз-1» погиб космонавт Владимир Комаров. Это был первый пилотируемый испытательный полет «Союза», сам Комаров стал первым советским космонавтом, дважды побывавшим в космосе, и он же первым на планете погиб в ходе выполнения космической миссии. При этом Комаров стал и первым среди космонавтов дважды Героем Советского Союза. Получил он второе звание уже посмертно.

Накануне запуска «Союз», несмотря на всю перспективность, выглядел еще довольно «сырым» изделием, на что указывали многие конструкторы. Все три предыдущих беспилотных старта закончились неудачами. Это были «Космос-133», который 30 ноября 1966 года пришлось подорвать, когда возник риск, что он приземлится за пределами СССР; 7К-ОК №1, старт которого 14 декабря 1966 года был отложен, однако произошло срабатывание системы аварийного спасения САС и взрыв ракеты на старте, повлекший гибель технического персонала; наконец «Космос-140» не смог выполнить поставленные задачи из-за перерасхода топлива, его дно прогорело из-за нарушения теплозащиты, а незапланированное приземление 9 февраля 1967 года на лед Аральского моря привело к затоплению спускаемого аппарата — и если бы на этом «Союзе» был экипаж, то он неизбежно при этом бы погиб. В результате этих инцидентов было зафиксировано свыше двух сотен замечаний к конструкции корабля, однако советское руководство настаивало на срочной организации нового космического достижения к 1 мая, а Василий Мишин, сменивший умершего год назад Сергея Королева на посту главного конструктора, не обладал достаточным авторитетом, чтобы противостоять этим амбициозным планам.

Впрочем, и Королев в подобных ситуациях часто покорялся воле первых лиц государства, ему лишь больше «везло» и удавалось справиться с наихудшими последствиями спешки.

Порой утверждается, что гонка в те месяцы была спровоцирована американскими достижениями, особенно программой Gemini с ее первыми в мире сближениями и стыковками, однако та программа к тому времени уже закончилась, а начало лунной программы Apollo ознаменовалось собственной американской трагедией — гибелью астронавтов Гриссома, Уайта и Чаффи в ходе пожара, возникшего 27 января 1967 года при репетиции запуска Apollo 1 в Космическом центре Кеннеди. И это была тогда первая официально признанная гибель астронавтов, на полтора года задержавшая полеты американцев, — она должна была бы и советских конструкторов заставить быть более осторожными, но этого не произошло.

Еще до начала каких-либо полетов погиб советский космонавт Валентин Бондаренко, смерть которого оставалась засекреченной до 1985 года. 24-летний Бондаренко сгорел 23 марта 1961 года во время тренировок в кислородной атмосфере сурдокамеры, когда ватка со спиртом попала на электронагреватель. Если бы не секретность, то, возможно, удалось бы избежать гибели троих американских астронавтов при аналогичных обстоятельствах.

Отдельный вопрос заключается в том, мог ли предчувствовать трагедию сам Комаров. Он дружил с Юрием Гагариным, а Гагарин в этом полете считался его дублером, поэтому есть версия, что Комаров стремился не допустить гибели космонавта №1, хотя сам как наиболее технически подкованный член первого отряда космонавтов, знавший «Союз» до винтика, был полностью в курсе всех его проблем.

Прежде чем попасть в отряд космонавтов, Комаров успел стать не просто военным летчиком и летчиком-испытателем, он в 1959 году успешно окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского, чем другие космонавты займутся с большим запозданием, и занимал после этого должность помощника ведущего инженера.

12-13 октября 1964 года Комаров уже испытывал модернизированный космический корабль «Восход-1», слетав в космос в качестве командира экипажа с инженером Константином Феоктистовым и врачом Борисом Егоровым. Тогда крайне рискованный полет «первого в мире многоместного космического корабля» закончился благополучно, несмотря на то, что из-за тесноты кабины решено было отказаться как от скафандров, так и от катапульт. Провожая испытателей, Королев обнимал каждого и говорил: «Ты уж прости меня в случае чего, я человек подневольный». Между тем за время недолгого полета «Восхода-1» в Москве успел произойти «дворцовый переворот»: в качестве первого секретаря Никиту Хрущева сменил Леонид Брежнев, которому космонавты и рапортовали об успехах.

Впоследствии Королев стал ценить Комарова как технического специалиста и несколько раз предлагал ему работу в своем КБ, что могло бы уберечь того от гибели, однако Комаров предпочел должность инструктора-космонавта, работал с новичками и продолжал ждать очередных полетов. Еще из воспоминаний участников тех событий известно, что Королев твердо обещал Гагарину полет на новом космическом корабле, так что если бы генеральный конструктор был жив, то наверняка выполнил бы это свое обещание, тогда Гагарин мог бы погибнуть не 27 марта 1968 года, а годом раньше.

На вопрос о том, предчувствовал ли беду космонавт, его дочь корреспонденту МК в 2013 году ответила:

«Это было не предчувствие, а знание возможностей. Перед полетом отец зашел в больницу к знакомому летчику-испытателю, у которого обнаружили рак. Его жена потом рассказала маме о состоявшемся между ними разговоре. Отец признался в палате больному: «Процентов на девяносто полет будет неудачным».

Тем не менее, по воспоминаниям дочери, он рвался в космос и «последние полтора месяца перед полетом не пил холодное молоко и кефир из холодильника, чтобы не заболеть». За сорок дней до полета с родственниками и друзьями широко отметил свое 40-летие, не веря в дурные приметы.

Последним живого Комарова видел Гагарин, который задраивал за ним люк. «Союз-1» вышел на орбиту, но проблем при этом обнаружилось столько, что вскоре отменили запуск «Союза-2», который по замыслу руководителей полета должен был взлететь 24 апреля для первой в мире стыковки пилотируемых кораблей. После этой стыковки находившиеся на втором «Союзе» космонавты Алексей Елисеев и Евгений Хрунов должны были перейти в скафандрах через открытый космос в корабль Комарова и возвратиться с ним на Землю, а командир «Союза-2» Валерий Быковский по этому плану приземлялся в одиночестве.

Первая в мире стыковка осталась за американцами, однако Gemini 8, пилотируемый Нилом Армстронгом и Дэвидом Скоттом, стыковался 16 марта 1966 года лишь со специальной мишенью — разгонным блоком Agena VIII, запущенным 100 минутами ранее, похожие эксперименты проводились потом еще несколько раз, оставаясь при этом на грани возможного. Двигатели ориентации неконтролируемо включались, мишени не попадали в заданную точку, их двигатели также испытывали неполадки, эксперименты прекращали досрочно; тем не менее к трагическим последствиям это все не приводило.

В статьях советского времени написано, что программа испытаний «Союза-1» была выполнена успешно, однако в реальности Комаров только и делал, что боролся с самыми разными техническими неполадками.

Так, при выходе на орбиту не раскрылась одна из двух панелей солнечных батарей, и корабль все время испытывал недостачу электроэнергии. Несколько важнейших приборов из-за этого так и не заработали, к тому же корабль постоянно преследовали проблемы с ориентацией. В конце концов программу полетов пришлось отменять и думать, как возвратить Комарова на Землю.

«Для ориентации корабля предложили использовать непредусмотренный инструкциями способ: Комаров должен был вручную сориентировать корабль по-посадочному в светлой части орбиты, для стабилизации корабля при полете в тени использовать гироскопы, а при выходе из тени подправить ориентацию снова вручную, — писал в своих дневниках руководитель подготовки космонавтов Николай Каманин. — Это была труднейшая задача: к такому варианту посадки космонавты не готовились, но Комаров понял задание и заверил Госкомиссию, что он посадит корабль… Комаров блестяще справился с пилотированием неисправного корабля и заставил его подчиниться своей воле».

Казалось, все космические опасности уже были позади, однако после вхождения в плотные слои атмосферы на заключительном участке приземления произошел отказ парашютной системы. Вытяжной парашют на высоте 7 км не смог вытянуть из лотка основной, а запасной, вышедший на высоте 1,5 км, не наполнился воздухом, так как его стропы обмотались вокруг неотстреленного вытяжного парашюта основной системы. На скорости 50-60 м/с капсула с космонавтом ударилась о землю, войдя на полметра вглубь, космонавт при этом погиб мгновенно, а вслед за этим начался пожар, поскольку оказались также сильно повреждены емкости с пероксидом водорода. Все это случилось утром 24 апреля 1967 года, в 06:22, в 65 км восточнее города Орска, на глазах у местных жителей, которые сравнивали полет корабля с метеоритом и тщетно пытались еще до приезда спасателей сбить пламя, закидывая его землей.

«Беглый осмотр корабля убедил меня в том, что Комаров погиб и его останки находятся в обломках догорающего корабля, — писал на следующий день Каманин, прибывший на место катастрофы. — Я приказал очищать обломки корабля от земли и искать тело космонавта… Через час раскопок мы обнаружили тело Комарова среди обломков корабля. Первое время было трудно разобрать, где голова, где руки и ноги.

По-видимому, Комаров погиб во время удара корабля о землю, а пожар превратил его тело в небольшой обгорелый комок размером 30 на 80 сантиметров».

Точные причины катастрофы так и не были установлены. Рассматривался вариант деформации стенок парашютного лотка в полете из-за перепада давлений, возникшего во время отстрела на нерасчетной высоте крышки стакана, в котором были уложены парашюты, — на этом варианте настаивал Минавиапром, ответственный за парашютную систему. Однако, по некоторым данным, на подготовленном в качестве «Союза-2» корабле также не удавалось вытянуть основной парашют и без всякой деформации стенок. Возможно, причиной всему нарушения технологии окраски, в результате которых внутренняя поверхность парашютного лотка оказалась не полированной, а липкой, что к тому же усугубил нагрев аппарата о воздух. Из-за этого даже довольно мощного усилия вытяжного парашюта оказалось недостаточно, чтобы вытянуть основной.

После катастрофы «Союза-1» пилотируемые полеты в СССР, равно как и у американцев, прекратились на полтора года; конструкция нового корабля была доработана, надежность его уже действительно — благодаря Комарову — вышла на новый уровень, так что «Союзы» остаются востребованными и по сей день. Парашютная система также была модифицирована — прежде всего пересмотрели технологию покраски и нанесения тепловой защиты, также изменили и конструкцию контейнеров.

Перед продолжением полетов советских космонавтов было проведено шесть беспилотных пусков, в ходе которых 30 октября 1967 года состоялась и первая в мире автоматическая стыковка — для этого были запущены два «Союза», получившие обозначения «Космос-186» и «Космос-188». В 1968 году пилотируемые полеты были возобновлены, а 16 января 1969 года была наконец проведена и первая стыковка двух пилотируемых кораблей «Союз-4» и «Союз-5», вслед за которой космонавты Хрунов и Елисеев через открытый космос перешли из «Союза-5» в «Союз-4» — совершив то, что планировалось сделать двумя годами ранее.