Весной, еще не сошел снег, из Кремля донеслись соловьиные трели, то щелканье, то свист, и вполне квалифицированные орнитологи несколько растерялись. К чему прислушиваться: то ли к свисту с либеральными нотами, то ли к клекоту левого толка. Тем временем в столице своим путем шла творческая и светская жизнь на раутах и в народных судах.

Про последние не будем в связи с переносом апофеоза главной интриги поближе к летнему сезону. Скажем о более мирных материях. Например, на этой неделе в ресторане Театрального общества в Калошном переулке — в бывшей столовой Министерства культуры СССР — состоялся традиционный сбор тех ученых и деятелей искусств, кому хоть однажды посчастливилось получить грант в Институте русских исследований имени Джорджа Кеннана. И хоть несколько месяцев пожить подальше от возлюбленной родины в благополучном Вашингтоне на деньги американских налогоплательщиков: институт частично финансируется конгрессом, частично — частными фондами, по такой же схеме живут американские университеты.

Когда в первые советские годы нашей слободской свободы этот сугубо академического направления институт решил принимать и собственно русских, а не только славистов — до того можно было рассчитывать на прибытие лишь хорошо проинструктированных советских визитеров, — то первыми там оказались писатели-эмигранты — Василий Аксенов, потом Владимир Войнович. Но уже к 90-му году из России повалили и аборигены без американских паспортов. Причем самые разные лица можно было встретить в библиотеке Смитсониевского института: Институт Кеннана — его составная часть. Скажем, там я впервые увидел не только Синявского, но Астафьева. Галину Старовойтову — тогда помощника академика Сахарова, так трагически закончившую жизнь, Светлану Семенову, рассказавшую в своей лекции американцам, что мы в России уже давно с легкой руки философа Федорова делаем общее дело и вообще решили жить вечно… Короче говоря, к нашим дням в результате в Москве сформировался целый клуб весьма разнообразных персон, которые раз в год и приходят на традиционный банкет.

Здесь, между ученых разных направлений и разных возрастов, но преимущественно гуманитарного профиля, историков, экономистов, филологов, толкуют друг с другом, держа бокалы красного сухого, писатель Анатолий Найман и сексолог Игорь Кон. Или единственный в стране космонавт-турист, но научного профиля, Батурин. Или вот на сей раз я присутствовал при знакомстве профессора права адвоката Льва Симкина с прославившимся своим громким арестом во Владивостоке и еще более громким освобождением при участии Международного пен-центра военного журналиста Григория Пасько, нынче тоже занимающегося правом, но экзотическим для нас — экологическим…

Вообще говоря, в России есть подлинные мастера по части всяческих грантов — как правило, университетских. Это настоящий спорт: оказаться на одной конференции — желательно за счет принимающей стороны, потом пересечь Европу и прочесть пару лекций, затем стать участником какой-нибудь выставки или ярмарки, потом осесть на месячишко на греческом или шведском острове в международных центрах — своего рода интернационального характера домах творчества широкого профиля.

Для настоящих игроков из числа наиболее энергичных деятелей пера это своего рода образ жизни, благо по-английски теперь знают все, причем жизни, почти не требующей личных расходов. Но не надо думать, что это легкая жизнь — подобное странничество в глубоком отрыве от родины, без семьи и домашнего супа, без быта, с одним ноутбуком.

<1>Трудно сказать, чего в этом стремлении вечно торчать подальше от родины больше — бегства от российской бедности и отравленного воздуха нашей столицы или уже ставшего привычным упоения свободой, потому что советская травма у людей, которые успели побывать пионерами, никак неизбывна. Так или иначе, русских — при всё возрастающем западном раздражении — везде, на всяких форумах и международных тусовках, все больше и больше, и никто не может в точности сказать, ни кто они такие, ни откуда они берутся. Да что международных: недавно в Лондоне произошел многодневный светский раут наших вип-персон, русский, так сказать, сезон, но эта публика, конечно, ни в каких грантах и пособиях не нуждается.

Кто же из русских все-таки живет нынче в России? Да вроде бы, на глаз, теснота страшная, на какую-нибудь премьеру не протолкнуться. И вместе с тем чувствуешь: нет, что-то не то, молчит телефон приятеля, никак не найти подругу. Но звонишь по мобильному, вдруг она берет трубку: ты где? Я в Африке.

И так на каждом шагу. Это хорошо, конечно, что мы живем в открытой стране. И что у некоторых есть деньги. А у кого нет — тем подкинут на бедность, если умеют попросить. Грустно и одиноко стало на родине, ясно, что тянет смыться. Да некуда, мы там не очень-то нужны. И перемещаемся мы как-то судорожно. Будто опасаемся — а вдруг в последний раз. И действительно — вдруг в последний. Но с нами останутся воспоминания, их-то уже не отнять. Вот им-то и хорошо, преодолевая весенний синдром, придаваться — хоть на банкете Института Кеннана в бывшей министерской столовой.

Автор — обозреватель «Независимой газеты», специально для «Газета.Ru-Комментарии».