Про нынешнего хозяина Кремля — Владимира Путина — так не шутят. Но это вовсе не означает, что годам, которые мы сейчас пафосно называем «эпохой Путина», отведут в учебниках истории больше пары абзацев. Чтобы по-настоящему «войти в историю», нужно если не великое свершение, то эффектный ход. Для того чтобы его придумать, у теперешнего президента России осталось чуть больше двух лет.

За прошедшие почти шесть лет, если смотреть с придирчивой точки зрения поверхностных школьных учебников, Путин не сделал практически ничего такого, что стоило бы специального в них упоминания. Все свершения путинской шестилетки — построение «вертикали власти», усмирение олигархов, установление конституционного мира и порядка в Чечне — отлично годятся для текущего PR, но явно блекнут на фоне великих сражений, хитроумных политических договоров и выдающихся реформ прошлого. Безуспешная многолетняя охота за Шамилем Басаевым, нелепая сама по себе, просто карикатурна в сравнении с покорением имама Шамиля в тех же самых горах в позапрошлом веке. На письма своих беглых и опальных олигархов — Березовского, Ходорковского — нынешний московский правитель отвечает исключительно запросами Генпрокуратуры и постановлениями суда, а значит, у потомков не будет возможности насладиться эпистолярным политическим шедевром, подобным переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. Так называемые путинские реформы по масштабу и значимости для развития страны не дотягивают даже до почти полуторавековой давности преобразований Александра II, коснувшихся во многом тех же самых сфер.

Все же, что обязательно останется в памяти от последних лет, настолько трагично, что, возможно, лучше — полное забвение, чем такой «след в истории»: потонувший «Курск», трагедии «Норд-Оста» и Беслана, взрывы в метро и на стадионах, взорванные самолеты и сотни невинных погибших людей и людей, которых власть отчего-то не смогла спасти.

Остальное — копеечные прибавки зарплат и пенсий, попытки приструнить богатеев — неизбежно забудется. Ведь бедных за время путинского правления не стало меньше, а богатые не стали делиться больше (во всяком случае, с народом, а не с его избранными представителями во власти).

И влетевший в российскую историю на серебристом истребителе Путин рискует вылететь из нее, запомнившись народу только любовью к дорогим взрослым «игрушкам» — самолетам, подводным лодкам, раритетным авто. Как Хрущев — кукурузой.

Правда, Хрущев вошел в историю прежде всего не как селекционер, а как политик, разоблачивший культ Сталина и либерализовавший советский политический режим.

Чтобы стать фигурой исторической, если исходить из того, о ком пишут в учебниках, важно сделать не обязательно что-то полезное для страны или мира, но непременно знаковое.

Горбачев разрушил Берлинскую стену, что стало решающим событием для демонтажа не только «мировой системы социализма», но и для крушения модели двухполюсного мира, существовавшего несколько десятилетий после завершения второй мировой войны.

Ельцин разрушил Советский Союз. И он так же, как до сих пор активно действующий украинский политик, экс-президент Украинской ССР Леонид Кравчук и находящийся не у дел бывший глава Белорусской ССР Станислав Шушкевич, обеспечил себе местечко в учебниках еще в 1991 году, подписав знаменитые Беловежские соглашения.

Очевидно, что реально денонсировать эти соглашения ностальгирующему по СССР Путину не под силу. Как и реформировать нефтезависимую экономику России. Это куда тяжелее, чем прилепить новые российские слова к старому советскому гимну. Со стенками же — и Берлинскими и Китайскими — теперь разбираются, не спрашивая мнения Москвы.

<1>Объявить подобно Хрущеву оттепель тоже невозможно. Для Никиты Сергеевича политическое потепление было условием укрепления его власти. Путин может решать проблемы собственного политического и экономического усиления только в условиях политической заморозки.

Зато Владимир Владимирович может воспользоваться другим опытом Хрущева — по зачистке Кремлевского пантеона. И, судя по тому, с какой страстностью и в какой тональности эта проблема обсуждалась всю прошлую неделю и близкими к Путину политиками, и прокремлевскими, прежде всего электронными, СМИ, процесс пошел. Во всяком случае, процесс обработки общественного мнения.

Если смотреть на проблему захоронения Ленина с точки зрения текущей политики и настроений граждан, сейчас это не нужно ни зачем и никому. Если посмотреть на то же с позиции исторического действа, смысл очевиден.

Хрущев вынес из Мавзолея Сталина. И тем самым сделал его из фигуры, равной божеству — Ленину, — фигуру, равную себе. Путин, вынеся из мавзолея Ленина, станет фигурой, многим не равной. Политик, который похоронит одного из крупнейших деятелей XX столетия (гения или злодея, борца за народное счастье или убийцу и душегуба — оценки в данном случае роли не играют), изменившего ход не только российской, но и мировой истории, сам войдет в историю просто по факту своего участия в этой символичной акции. Даже если Путин не будет произносить речей о примирении и согласии с трибуны готового вот-вот опустеть Мавзолея и даже если он не будет с приличествующим историчности момента торжественно-скорбным лицом стоять на Волковом кладбище, пара жирных строк в учебнике ему гарантирована.

Разве это не стоит мессы?